Джек Джонсон (Jack Johnson)
Гостевая книга  
Блэк Джек
 
Главная страница

Александр Беленький

Джек Джонсон (Jack Johnson)

Блэк Джек


Негритянская «экспансия» в боксе уже давно началась, и противостоять ей было все труднее. Чернокожие боксеры успешно брали один рубеж за другим и завоевывали титулы в разных весовых категориях, но тяжелый вес долго оставался для них неприступной крепостью. Первый чемпион мира в тяжелом весе Джон Л. Салливан отказался драться с негром Питером Джексоном на том основании, что его титул — такая ценность, что нельзя рисковать им. Он не должен достаться негру. Бесстрашие Салливана было хорошо известно, и его отказ сочли вполне приемлемым. Джеймс Джеффрис отказывался драться с неграми на том же основании, но его вообще считали суперменом в самом прямом смысле этого слова, и отказ Джеффриса тоже никто не воспринимал как проявление страха. А вот Томми Бернс не обладал авторитетом ни того, ни другого. Что позволено Юпитеру, не позволено быку. По инерции ему еще разрешали «косить» от боев с неграми, точнее, с одним конкретным негром, но все понимали, что этой инерции на весь его чемпионский век не хватит, хотя он и надеялся, что хватит.

Джек Джонсон


Человека, от которого Бернс бегал по всему миру, по паспорту звали Артур Джон Джонсон, а в миру — Джек Джонсон. Целых семь лет одно это имя заставляло многих белых во всей Америке сжимать кулаки в бессильной злобе. Он по очереди победил их всех, унизил и доказал свое превосходство. Белые не могли тягаться с ним ни в чем: ни в мастерстве на ринге, где он их побеждал, ни в умении обращаться с женщинами, белыми женщинами, которые отдавались ему поодиночке и скопом, ни в умении делать деньги. Чтобы победить его, Америке понадобилось опуститься до отвратительного жульничества и выставить себя перед всем миром в смешном виде. Великая нация не смогла в честном бою одолеть одного «плохого негра».

А как тихо все начиналось! Он родился 31 марта 1878 года в Галвестоне, штат Техас, в самом сердце бывшего рабовладельческого Юга и как раз в период так называемой «реконструкции» этого края, когда местные горячие головы вполне серьезно говорили, что рабство в принципе можно и вернуть. Известная разница в отношении к неграм между Севером и Югом сохраняется по сей день, а что уж говорить о тех временах.

Поначалу Джек был самым обычным мальчишкой. Когда ему исполнилось 12 лет, его сестра как-то пришла домой вся зареванная и сказала, что ее обидел один парень, и потребовала, чтобы брат рассчитался с ним. Первым делом Джек попытался всеми силами уклониться от возложенной на него геройской миссии. Но сестра буквально силой притащила его на поле брани, срамила на всю улицу и требовала, чтоб он подрался с этим парнем, который был гораздо старше и сильнее его. Пути к отступлению были отрезаны: сзади царапающаяся, как кошка, разъяренная сестра, а впереди здоровенный противник. Дворовая общественность с интересом смотрела на представление. Джек, отчаянно труся, выбрал из двух зол меньшее: вступил в драку. А может быть, просто стыд оказался сильнее страха. К своему удивлению, он без особого труда вышел победителем, а этот эпизод не без юмора описал в автобиографии.

Отец хотел, чтобы Джек, как и он сам, стал баптистским священником, и сын поначалу ничего против этого не имел, но после своего боевого крещения серьезно увлекся боксом, и церковь потеряла весьма своеобразного служителя. Несостоявшийся священник оказался невероятно талантлив и, начав выступления на профессиональном ринге в 16 лет, быстро вошел в первый эшелон тяжеловесов. Поначалу ему не хватало школы, из-за чего он иногда терпел поражения. В 1901 году в своем родном Галвестоне он проиграл известному тяжеловесу Джо Коински нокаутом в третьем раунде. Бокс все еще был полузапрещен, и обоих участников боя арестовали и посадили в одну камеру.

У Коински не было расовых предрассудков, как у многих его коллег. Будучи евреем, он хорошо знал, что такое ненависть по национальному признаку. Кроме того, Джонсон ему просто понравился, и он занялся обучением талантливого недоучки. Времени у них было достаточно, а Джек впитывал все как губка. Они просидели чуть меньше месяца, и если бы это зависело только от Джонсона, он бы, наверно, предпочел посидеть еще, но только в компании с Коински.

Видимо, Джо оказался еще лучшим тренером, чем боксером. До 1905 года Джонсон потерпел только одно поражение, да и то, скорее всего, его засудили.

Однако по мере приближения к боксерской элите Джек Джонсон наткнулся на ту же стену, что и некогда Питер Джексон, с которым не хотел драться Салливан. Правда, время уже было другое. И человек тоже. Там, где Джексон смирялся, Джонсон шел напролом, и ему многое удавалось, хотя далеко не все. Темнокожие тяжеловесы составляли достаточно изолированную группу и встречались в основном друг с другом, а так как их было немного, то и дрались они по многу раз. Так, Джонсон встречался с другим известным негром-тяжеловесом Джо Джаннеттом в девяти боях. В 1903  году, победив некоего Денвера Эда Мартина, он завоевал неофициальный титул чемпиона мира в тяжелом весе среди цветных, но Джонсону этого, разумеется, было мало, и он всеми силами стремился пробиться на бой за главный титул в тяжелом весе. Однако его попросту игнорировали или отвечали на его вызовы оскорблениями. Тогда-то Джонсон и сказал фразу, ставшую лейтмотивом всей его жизни: «Они не дают мне забыть, что я негр. Ладно, я действительно негр. Но раз так, и я им никогда не дам забыть, что я негр».

Джонсон был умен, не лез за словом в карман, издевательски парируя любые выпады, и в словесных перепалках белым журналистам, преследовавшим его, победу над ним одержать было так же сложно, как белым боксерам на ринге.

Джек многократно вызывал на бой Джеффриса, но тот стоял так высоко, что мог действительно не услышать криков какого-то негра или мог сделать вид, что не слышит. Другие лучшие белые тяжи тоже не спешили встречаться с Джонсоном, но однажды ему все же удалось пробить брешь в этой стене. Марвин Харт, тогда еще не чемпион, согласился с ним встретиться.

Бой состоялся 28 марта 1905 года. К десятому раунду стало ясно, что у Харта нет никаких шансов на победу. Тогда против Джонсона был использован прием, который позже применялся неоднократно: у одного из зрителей в первых рядах Джек увидел демонстративно выложенный на колени револьвер. Другие боксеры в таких случаях неизменно ложились на пол, имитируя нокаут. На это Джонсон пойти не мог. Он просто отдал инициативу и дотянул до конца 20-раундовый бой, проиграв его по очкам. Он вызвал Харта на повторный бой, но тот, конечно, отказался.

Многие ставят под сомнение подлинность этой истории, так как она восходит к самому Джонсону, но на самом деле нет никаких оснований ему не верить.

К тому времени Джонсон стал абсолютно непобедим. Непробиваемый боец, обладавший самой лучшей защитой среди всех боксеров своего времени, он был достаточно крупным тяжем — рост — 186 см, вес в лучшие годы — 87–93 кг. Бил он одинаково хорошо с обеих рук, но не это сделало его легендой. Джек, что называется, чувствовал противника и потому мог опередить все его действия. Он обладал каким-то высшим инстинктом, свойственным только самым выдающимся бойцам. Опираясь на него, Джонсон не проводил какие-то излюбленные комбинации, как все другие боксеры, а действовал от ситуации. Он сам не знал, что будет делать в следующую секунду, и «прочувствовать» его не мог никто.

Тем временем Харт стал чемпионом мира и в первом же бою проиграл свой титул Томми Бернсу.

Бернс сбежал из страны от греха подальше. Джонсон заработал денег и бросился вдогонку. Он следовал за ним из одной страны в другую. Все это время Бернс в каждом интервью, которое давал в том или ином государстве, оскорблял его. Было и в этом бегстве, и в оскорблениях что-то безнадежное.

Джексон всё-таки догнал Бернса на другом конце земли — в Австралии, в декабре 1908 года.

Здесь он сумел несколько раз публично вызвать Бернса на бой. Джонсон был в Австралии уже не в первый раз. Полтора года назад он успешно провел здесь пару боев и понравился австралийской публике. Бернс понравился куда меньше. Томми понял, что час настал. Он уклонялся от встречи с Джонсоном уже более двух лет. Он сбежал от него буквально на край земли, но и здесь Джонсон его нашел, и Бернс принял вызов. Видимо, понимая, что звание удержать не удастся, Томми торговался как черт. Джонсон, по условиям контракта, получал 5 тысяч долларов, а Бернс — 35.

Однако Джек не был бы самим собой, если бы не сумел довести до сведения всех и каждого в Австралии, как Бернс торговался и как некрасиво вел себя во время переговоров, постоянно оскорбляя его. Более демократичная австралийская публика плюнула на расовые предрассудки и принялась болеть за Джонсона.

Джек не случайно пожертвовал деньгами. Сейчас ему нужен был титул. К этому времени он уже точно знал: если он получит титул, белые готовы будут заплатить любые деньги, чтобы отобрать его у негра.

И вот на следующий день после Рождества, 26 декабря 1908 года, Джонсон дождался своего часа. Он мог все закончить уже в первом раунде, когда мощным апперкотом поднял Бернса в воздух. Упав, Томми так шмякнулся об пол, что этот звук услышали на самых дальних рядах открытой арены. Но Джонсон не стал добивать Бернса. Он слишком долго ждал этого часа и решил растянуть удовольствие.

Бернс выглядел слепым котенком. Как потом говорили, он не выиграл ни одной минуты ни одного раунда. Джонсон наносил удары не в полную силу и спрашивал, имитируя голос негра с плантации: «Ну что, мистер Бернс, как мы себя чувствуем? Может, сделаете что-нибудь, а то вы мне так ничего и не показали до сих пор». Потом вдруг начинал говорить каким-то причитающим бабьим голосом: «Бедный, маленький Томми! Ничего не получается, да? Ну иди сюда, маленький, я тебя научу». Временами он пугал измученного Бернса ложными выпадами, за которыми следовали не атаки, а очередные издевательства. Заканчивая раунд, он прощался с Томми словами: «Всего доброго, мистер Бернс. До встречи». В четырнадцатом раунде бой остановила полиция. Так Джек Джонсон стал чемпионом мира. Томми Бернс заплатил за каждое плохое слово, которое он когда-либо сказал о Джонсоне. Много лет спустя, оборачиваясь на пройденный путь, Джек сказал: «Бернс был единственным человеком в моей жизни, которого я по-настоящему ненавидел». Вряд ли это было так. Ненавидел он очень многих, но Бернса, видимо, больше всех.

Джек Джонсон


Америка встретила нового чемпиона стиснув зубы. Джонсон, наоборот, обнажил свои зубы в улыбке. Америка вздрогнула: они были золотые. Негр с золотыми зубами — это чересчур. Джонсон попал в цель. Ни один репортер теперь не мог не упомянуть о его «золотой улыбке». Страна задохнулась от бешенства, а Джонсон собрал с этого золотой урожай. Ему стали платить баснословные гонорары, только чтобы заставить его драться с очередной «большой белой надеждой».

Джек был первым человеком в истории, который понял, что на имидже антизвезды можно заработать. Дрался он теперь исключительно с белыми, так как с финансовой точки зрения они были куда более выгодными соперниками. Он побил нескольких человек, но они выполнили лишь роль приманки для главной жертвы. Джонсон повел себя как аристократ-охотник, для которого челядь загоняет дичь, а сам он сидит в засаде с ружьем и спокойно ждет, когда же зверь выбежит прямо на него. Роль загонщиков, сами того не зная, сыграли почти все белые американцы, при этом старшим у них по собственному почину стал любимый писатель нашего детства Джек Лондон. А зверем, которого ждал в засаде Джек, был, конечно, экс-чемпион мира Джеймс Джеффрис.

Джек Лондон видел бой Джонсона с Бернсом в Сиднее собственными глазами, и тот произвел на него удручающее впечатление. В своем репортаже он написал: «Остается одно: Джеффрис должен вернуться со своей люцерновой фермы и сбить «золотую улыбку» с лица Джонсона. Тебе решать, Джефф».

Между тем Джеффрис отнюдь не собирался возвращаться на ринг. Он набрал почти 40 килограммов веса и катался как сыр в масле, довольный собой, своей фермой и всей своей жизнью, и ему не было никакого дела до всей белой расы с ее проблемами. Бокс дал ему возможность безбедно прожить лет сто, и именно это он и собирался сделать. Джеффрис очень хотел не заметить призыва Джека Лондона и сейчас, но вся страна подхватила слова писателя, который тогда еще не стал детским: «Тебе решать, Джефф» и «Сбей с его лица «золотую улыбку». Ему не оставили выбора: если бы он не ответил на призыв народа, то из национального героя его бы перевели в национальные предатели.

Тем временем Джонсон, от души смеясь, смотрел, как вся страна работает на него. Ему самому Джеффрис был нужен позарез по трем причинам. Во-первых, Джек был настоящим чемпионом и хотел, чтобы ни у кого не осталось в этом никаких сомнений, а без победы над Джеффрисом это было невозможно. Во-вторых, ему представлялась уникальная возможность смачно плюнуть в лицо всей белой Америке. В-третьих, бой с экс-чемпионом сулил колоссальные деньги. Он был благодарен и Джеффрису, который не спешил с возвращением на ринг, так как предстоящий поединок с каждым днем рос в цене.

Когда 1 декабря 1909 года контракт был наконец подписан, обещанные гонорары превзошли все ожидания. После подписания контракта боксерам вручили по 10 тысяч долларов. Гонорар каждого должен был составить 101 тысячу долларов. Оплату за право на съемку делили из расчета 60 к 40 в пользу победителя, который в сумме с гонораром и авансом должен был получить более 350 тысяч долларов, в то время как максимальный гонорар Джона Л. Салливана составил 25 тысяч. (Для сравнения — приличная зарплата составляла тогда около 1200 долларов в год.) Белая Америка готова была заплатить любые деньги, чтобы избавиться от Джонсона раз и навсегда. Многие надеялись, что Джеффрис убьет его.

Джонсон тренировался как спартанец, но выглядел абсолютно беспечным. Многочисленные «эксперты» в прессе указывали на это как на явное проявление умственной неполноценности негров вообще и Джека в частности. Выдвигалась теория, что неграм неведомо само понятие будущего и они живут в мире, где есть только прошлое и настоящее. Следовательно, Джонсон просто не понимает, что его ждет.

Бой, который белой частью населения рассматривался как судебный процесс «Америка против Джека Джонсона» с немедленным вынесением приговора, был назначен на величайший национальный праздник, День независимости, — 4 июля 1910 года в городе Рино, штат Невада.

Джонсон вышел на ринг первым в вызывающе роскошном шелковом халате, который ему подарила, как он сообщил всем, его жена (очень красивая белая девушка по имени Этта Дюрьи, ради него отказавшаяся от всего). Оркестр, развлекавший публику перед боем, в ответ сыграл песенку под названием «Для меня все негритосы на одно лицо». Джонсон хлопал в ладоши и улыбался во весь рот. Золотые зубы сверкали на солнце как звезды. Вскоре появился и Джеффрис. Он уставился на него, как бык на красную тряпку, и Джонсон отвернулся. Публика загудела, решив, что Джек испугался.

А дальше начался бой.

Как и все встречи Джонсона в то время, этот бой проходил в одни ворота. «Ну давайте, мистер Джефф (такое обращение считается в Америке оскорблением), сделайте хоть что-нибудь», — подзуживал Джек своего противника. Потом вдруг начинал наносить удары с частотой отбойного молотка, приговаривая: «Я могу это делать хоть весь день».

Три раунда Джек присматривался к противнику, а начиная с четвертого принялся методично и неспешно его избивать. Секундант Джеффриса, Джим Корбетт, не нашел ничего лучшего, чем строить Джеку рожи из угла. Он был расистом геббельсовского толка и всерьез полагал, что негры при виде такой лицевой гимнастики полностью теряют контроль над собой. В ответ Джонсон улыбнулся во все свои золотые зубы, притащил уже полуживого Джеффриса в тот угол, где стоял Корбетт, сложил брови домиком и голосом самого робкого негра с плантации спросил: «Куда прикажете его положить, масса Корбетт?» Джентльмен Джим сначала поперхнулся, а потом перешел на язык грузчиков.

А Джонсон все не унимался. Акцент негра с плантации он сменил на дружеский тон, чуть ли не после каждого удара заботливо спрашивая Джеффриса: «Не больно, Джим?» Джонсон мог без труда нокаутировать его, но он никуда не спешил. Раунд за раундом он наносил достаточно сильные удары, чтобы держать противника в кровавом тумане, но все же позволял ему оставаться на ногах.

В пятнадцатом раунде он решил, что уже наразвлекался вволю и пора ставить точку. После очередной атаки Джеффрис рухнул на пол. Он встал только для того, чтобы упасть снова, причем вывалившись между канатами ринга. К нему подбежали несколько человек, чтобы поднять его на ноги, что вообще-то запрещено правилами. При этом один из секундантов дал пинка бывшему кумиру, не оправдавшему надежд своей расы.

Перед последней атакой лицо Джонсона, озаренное до сих пор неизменной «золотой улыбкой», страшно исказилось. Вдруг на несколько секунд он словно снял маску. Зрители в передних рядах вздрогнули. Это был не боксер, а убийца. Он нанес три сокрушительных удара. Голова Джеффриса, казалось, отлетит как от удара палача. Джеффрис рухнул на пол уже в третий раз в этом раунде, и секундант выбросил полотенце, чтобы ему не отсчитали нокаут...

В последующие дни по Америке прокатилась волна погромов, в которых погибло 19 негров и были избиты тысячи, но все иностранцы, бывшие тогда в Штатах, отмечали скрытое торжество в глазах потомков рабов. Они никогда уже не станут прежними, и это было заслугой одного-единственного человека.

В 1912 году положение сложилось совсем невыносимое. В очередной День независимости Джонсон вновь вдоволь покуражился над очередной «большой белой надеждой». Терпеть его больше не могли. Дело было только за поводом, а уж такая буйная натура, как Джонсон, как полагали, не замедлит его дать. Однако преследователям пришлось в очередной раз убедиться, что Джонсон умеет работать не только кулаками, он был осторожен. Тогда они пошли на прямой подлог.

Сексуальные подвиги Джонсона были общеизвестны. Сфабриковали дело: якобы Джонсон пересек границу США в обществе женщины, не состоявшей с ним в браке, да еще с «незаконными целями». По действовавшему тогда Акту Манна, этого было достаточно, для того чтобы посадить человека за решетку. Однако именно с этой женщиной, в виде исключения, Джонсон никогда не вступал в «незаконные отношения», что и было доказано, но суд приговорил его к году заключения.

Его отпустили под залог, чтобы привести в порядок дела. Джонсон зашел в ночной клуб, там без всякого суда его попытались просто застрелить, пуля попала в ногу. Заключение отсрочили, но приговор остался в силе. Джек не был создан для роли жертвенного барана — он сбежал в Европу, исколесил в поисках соперников Германию, побывал даже в Санкт-Петербурге и осел в Париже. Преследования и разнузданная жизнь стали сказываться на нем. Его жена Этта, которую он любил, несмотря на свои бесчисленные походы налево и направо, не выдержав травли, давно покончила с собой. Деньги он благополучно тратил на женщин и в казино. Было у него еще одно дорогостоящее хобби — роскошные автомобили, которые он разбивал один за другим. Через несколько лет от былого Джонсона осталась лишь тень.

5 апреля 1915 года в Гаване, к радости всей Америки, он наконец-то проиграл свой титул Джессу Уилларду.

 

*     *     *

По контракту бой мог продолжаться до 45 раундов, что подразумевало сверхчеловеческую выносливость участников, так как температура воздуха приближалась к 40 градусам, а влажность — к ста процентам. Встреча началась под диктовку Джонсона. Рост его соперника мало смущал Джека, и уже в первом раунде он чуть не послал его в нокаут. То же самое повторилось в седьмом и восьмом раундах. Далее атаки Джонсона стали менее острыми, но он продолжал выигрывать раунд за раундом вплоть до двадцать четвертого. Двадцать пятый раунд был первым, который он проиграл. В двадцать шестом раунде Уиллард немного ожил. Он выполнил простейший финт левой, просто помаячив этой рукой перед лицом Джонсона, а потом нанес длиннейший правый кросс. Как мог поддаться на такой трюк и проморгать такой удар боксер, обладавший на то время лучшей защитой, уму непостижимо, но это произошло. А в результате Америка увидела долгожданное зрелище: Джонсон оказался в нокауте.

Сразу после боя стали говорить о том, что Джонсон сдал матч в обмен на право вернуться в США. Чуть позже сам Джонсон подтвердил эту версию, но очень многие, в том числе и его друзья, ему не поверили. Вынести однозначное суждение, даже просмотрев матч и проанализировав все факты, многие из которых трудно проверить, невозможно.

... Видимо, какие-то разговоры о сдаче матча шли незадолго до боя и, скорее всего, инициатором их был как раз Джонсон. Поэтому он и тренировался с такой прохладцей. Слухи об этом просочились в прессу, но на тот момент они уже не имели под собой основания: никакой «договоренности» не получилось. Взбешенный таким поворотом дела, Джонсон изменил своей обычной осторожной манере и набросился на Уилларда как лев в первом же раунде. Но Уиллард выдержал наскок. Джонсон взял паузу, и в седьмом и восьмом раундах снова спуртовал. На этот раз его действия были хорошо просчитаны: он понимал, что в его измученном самыми различными излишествами теле силы кончатся раньше, чем у Уилларда, не говоря уже о том, что его точно не хватит на 45 раундов, которые должен был продолжаться этот бой по контракту. Уиллард выдержал и второй штурм, а дальше просто стал ждать своего часа, как когда-то ждал своего Джеффрис в бою с Джимом Корбеттом. Мастерство Джонсона было настолько выше всего, что мог сделать Уиллард, что он выигрывал раунд за раундом, но на эти локальные победы у него уходило больше сил, чем у Уилларда на такие же локальные поражения. Джонсон был человеком с одной стороны трезвым, а с другой — гордым. Он не мог не понимать, что в его нынешнем состоянии он может проиграть бой, и, наверное, не хотел, чтобы жена увидела, как он беспомощно ляжет на пол. Возможно, он согласовал с ней какой-то знак, увидев который она должна была понять, что дело плохо и ей надо уйти со стадиона. Так оно и вышло. Удар Джесса в двадцать шестом раунде сбил Джонсона с ног, но не потряс его по-настоящему, потому он и прикрылся от солнечных лучей. Может быть, он даже мог подняться на ноги, но понимал, что это все равно уже ничего не изменит. А после боя с совершенно трезвой головой он бросился собирать все деньги, которые причитались ему по праву.

Вот, собственно, и все. Однако повторяю, все сказанное — лишь гипотеза с большим количеством натяжек и допущений...

 

*     *     *

Возвращаться в Штаты, где ему грозил годичный тюремный срок, Джонсон не спешил. Пять следующих лет он провел в Испании и Мексике, но в июле 1920-го неожиданно пересек американскую границу и сам сдался властям. Его тут же отправили в тюрьму Левенуорт, где он примерно себя вел, а к нему более чем прилично относились. Там он провел три боя. Все выиграл.

Отсидев свой год, он вышел на свободу. Американские ринги были для него закрыты, и он продолжил выступать на Кубе, в Канаде и Мексике. В 1926 году, когда от былого Джека Джонсона осталась лишь тень от тени, ему разрешили драться и в США. Он стал проигрывать один бой за другим. К этому времени ему было уже 48 лет, за которые было прожито столько, что все это уместилось бы в несколько длинных и бурных человеческих жизней.

В последние годы Джек отнюдь не бедствовал, хотя когда он вышел из тюрьмы, у него не было ни гроша. В 1925 году он удачно женился и, судя по всему, был доволен жизнью.

Джек Джонсон с женой


10 июня 1946 года он погиб в автомобильной катастрофе. Джек спешил на боксерский матч Джо ЛуисБилли Конн.

В свое время Генри Форд, узнав, что Джонсона постоянно штрафуют за превышение скорости, стал ежегодно дарить ему по «линкольну». О бешеной езде Джека писали газеты, а Форд таким образом рекламировал свои автомобили. О затраченных деньгах жалеть ему не пришлось.

Джек Джонсон


Джонсон умер как жил — несясь во весь опор на роскошном автомобиле. До конца своих дней он остался для белой Америки плохим негром, которого она, несмотря ни на что, так и не смогла победить. Черная Америка объявила его своим богом еще при жизни.

 

Публикуется с любезного разрешения автора

 


Примечания редактора

♦ Одно только имя этого негра заставляло белых американцев в бессильной злобе сжимать скулы до скрипа зубов и судорог. Этот негр, этот сын двух бывших рабов, методично и с толком расправлялся на ринге с белыми, восхитительно демонстрируя свое бесспорное превосходство. А превосходил он белых не только в мастерстве бокса, но и в искусстве обольщения женщин, в том числе и белых женщин. Будучи первым чернокожим чемпионом мира по боксу в самой престижной весовой категории, он обладал редким даром зарабатывать деньги и вызывать к себе непреложный интерес. Любили ли его или ненавидели, но равнодушных не было. Он один из первых понял, что колосс славы может быть на некрепких глиняных ногах, если она не подкреплена вызывающим эпатажем. Говоря языком метафоры, черные дыры завораживают не меньше, чем звезды. Журналисты и писатели во главе с Джеком Лондоном призывали поставить этого чернокожего выскочку на подобающее, по их понятиям, место. Ведь этот «плохой негр» своим поведением и талантами бросал вызов всей белой Америке, ее вековым устоям. Он пренебрегал расовыми барьерами и даже использовал их в свою пользу. Янки не могли одолеть его в честном противостоянии и в результате снизошли до позорных махинаций...

Но история, она все расставила по своим местам. Спустя годы американцы стали гордиться этим «плохим негром», внесли его имя во все значимые рейтинги All-Time и боксерские Залы славы. Нэт Флейшер в 1958 году назвал его лучшим боксером-тяжеловесом всех времен; Международная организация исследования бокса (IBRO) в 2005 году — третьим, вслед за Джо Луисом и Мохаммедом Али.

♦ Информация о том, что Джек Джонсон и Джо Чоински (Коински) спаринговали в тюрьме, не бесспорна. Впервые разговоры о том, что Чоински обучал Джонсона, пошли в преддверии матча «Джек Джонсон – Джеймс Джеффрис», когда Чоинский был в команде Джеймса. Но в своих мемуарах ни Чоински («The Days of Finish Fights»), ни Джонсон («In the Ring and Out») не говорили ни слова о тюремных спаррингах. С другой стороны, Джеффри С. Уорд, автор сценария к документальному фильму «Unforgivable Blackness», говоря о спаррингах, ссылается на слова некоего «старого репортера», опубликованные в «Police Gazette» от неизвестного числа. Кроме того, секретарь Атлетического клуба Гальвестона Лео Познер в 1910 году рассказывал, как он организовал эти спарринги. Однако Чоински говорил, что в основном они с Джонсоном сидели порознь и особо не пересекались.Так что неизвестно, кому здесь верить. Существует, впрочем, серия фотографий, где Джонсон спаррингует с Чоински, но эти снимки были сделаны не в 1901-ом, в 1909 году, когда Джек уже был чемпионом мира.

Джо Чоински и Джек Джонсон, 1909 г.


Существует еще одна фотография, из которой можно сделать вывод, что Джек и Джо сидели в одной камере:

Джо Чоински и Джек Джонсон

Джо Чоински и Джек Джонсон под охраной, 1901 г.


Однако складывается впечатление, что это не тюрьма, а полицейский участок. Одежда у боксеров отнюдь не тюремная. Люди с оружием мало похожи на тюремных надзирателей. Камера тоже мало походит на тюремную: не видны нары; сзади нечто, похожее на дверь, что в тюремной камере вряд ли было предусмотрено. По-видимому, эта фотография была сделана сразу же после ареста Джо и Джека и ничего не может нам сказать, порознь или вместе сидели свой срок Джексон и Чоински.

Впрочем, сказать что-то определенное по этому поводу сегодня не представляется возможным. Отнюдь не исключено, что эти спарринги имели место быть.

♦ Сведение о том, что Джонсон погиб, спеша на матч «Джо Луис – Билли Конн», по всей вероятности, является красивой байкой. Дело в том, что матч-реванш между Луисом и Конном состоялся аж 19 июня 1946 года, тогда как Джонсон разбился 10 июня, т. е. за 9 дней до этого.

 

Руслан Смородинов


Имя: Джек Джонсон (Jack Johnson).

Полное имя: Джон Артур Джонсон (John Arthur Johnson).

Прозвище: галвестонский гигант (Galveston Giant).

Родился: 31 марта 1878 г., Галвестон, штат Техас, США (Galveston, Texas, USA).

Погиб в автокатастрофе: 10 июня 1946 г., Роли, штат Северная Каролина, США (Raleigh, North Carolina, USA).

Весовая категория: тяжеловес (heavyweight).

Тренер: Генри Бланкен (Henry Blanken).

Менеджеры: Джордж Литтл (George Little), Сэм Фицпатрик (Sam Fitzpatrick), Алекс МакЛин (Alex MacLean).

Чемпион мира: 1908 – 1915 гг.

Имя Джека Джонсона внесено:

     ♦ 1954 год – в Боксерский зал славы (Boxing Hall of Fame, Нью-Йорк, США);

     ♦ 1980 год – во Всемирный боксерский зал славы (World Boxing Hall of Fame, Риверсайд, штат Калифорния, США);

     ♦ 1990 год – в Международный боксерский зал славы (International Boxing Hall of Fame, Нью-Йорк, США).



Видео


Jack Johnson, Newsreel.
Джек Джонсон, кинохроника
11:00


Jack Johnson vs Tommy Burns.
Джек Джонсон против Томми Бёрнса,
26 декабря 1908 г., 1, 5, 8, 11 и 14-ый раунды,
победа Джонсона (PTS)
10:53


Jack Johnson vs Stanley Ketchel.
Джек Джонсон против Стэнли Кэтчела,
16 октября 1909 г., 1, 2, 8, 10 и 12-ый раунды,
победа Джонсона в 12-ом раунде (KO)
11:02


Jack Johnson vs James J. Jeffries.
Джек Джонсон против Джеймса Джеффриса,
4 июля 1910 г., 1, 4, 13 и 15-ый раунды,
победа Джонсона в 15-ом раунде (TKO)
10:51


Jack Johnson vs Fireman Jim Flynn.
Джек Джонсон против Джима Флинна,
4 июля 1912 г., 1, 2, 4 и 9-ый раунды,
победа Джонсона в 9-ом раунде (TKO)
10:54


Jack Johnson vs Frank Moran.
Джек Джонсон против Фрэнка Морана,
27 июня 1914 г., 1, 5, 10, 11, 13, 14, 19 и 20-ый раунды,
победа Джонсона (PTS)
19:17


Jack Johnson vs Jess Willard.
Джек Джонсон против Джесса Уилларда,
5 апреля 1915 г.,
1, 10, 12, 14, 15, 17–21, 25 и 26-ой раунды,
поражение Джонсона в 26-ом раунде (KO)
35:42


Boxing’s Best: Jack Johnson
47:21


Kings of the Ring: Jack Johnson
10:44


Unforgivable Blackness:
The Rise and Fall of Jack Johnson.
Episode 1 & Episode 2
111:14 + 99:14


 

Главная | Видео | FAQ

 

Автор сайта Руслан Смородинов

All rights of use of products belong to their writers. Any commercial usage of products is valid only from their consent.

Hosted by uCoz